«Зачистка» 10 |
Зачистка 11 | livejournal | На главную |
|
Юрий Кузин
В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ. Осколок от гранаты разбивает стекло в узком окне бойницы и застревает в стене напротив Мачо и Хеды. Хеда: Что это было? Мачо: Граната…Ф-1. В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. Индейцы и контрактники поднимаются с земли, подходят друг к другу. Хохол: Что с местными будем делать? Москвич (по-русски): Устроим им Персидский залив! Хохол: Монах, а ты что скажешь? Монах смотрит на индейцев, на солдат, затем поворачивается лицом к деревне. Монах: Сожжем их дотла, как Содом и Гоморру. Монах вскидывает автомат и дает по ближайшему дому длинную очередь. Индейцы и контрактники также вскидывают автоматы и стреляют в сторону дома. В ШКОЛЬНОМ КОРИДОРЕ. Мачо несет Хеду мимо парт, стоящих одна на другой вдоль стены. Хеда (сопротивляясь): Стой! Куда ты меня тащишь? Отпусти! Я не хочу туда! Не хочу?! Мачо входит в предбанник, открывает дверь на улицу, но тут же закрывает обратно. Мачо: Да тише, ты! Раскудахталась! Видишь, вон там… Он слегка приоткрывает дверь. Хеда (удивленно): Солдаты?…Четверо? Мачо: И чеченцев пятеро, если не больше. Хеда: Вместе? Почему? Мачо с иронической усмешкой смотрит на Хеду. Мачо: Работа сближает… В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. Контрактники и подростки движутся цепью в сторону большого каменного особняка. Хохол: В дом не входить. Действовать группами по два три бойца! К дому подходит Хохол. Открывает огонь. Пули разносят в щепки оконные рамы, штакетник, черепицу, деревянное крыльцо. Торпеда из огнемета «Шмель» запускает внутрь дома струю пламени. В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ. Мачо несет Хеду по спортзалу. В центре баскетбольной площадки штакет-ником сложены маты. Пол вздыблен осколками. В потолке зияет дыра. Мачо задевает стойку со штангами и та с грохотом падает. Мачо: Все, поздно бежать! (в отчаянии) Допрыгались! Доскакались! Хеда: Успокойся, Мачо! Прошу, успокойся! Мачо (гневно): Слушай, отъебись, А!? Хеда наотмашь бьет солдата по щеке. Хеда: За мат на Кавказе гяурам отрезают головы… В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. Бандиты окружают дом. Москвич идет первым, указывает Хохлу на что-то рукой. Москвич (по-русски): Этот особнячок, потом те, что на окраине. Москвич открывает стрельбу. Асланбек выпускает по дому снаряд из гранато-мета «Муха». Торпеда поджигает его «Шмелем». В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ. Мачо и Хеда сидят в центре зала на матах. Хеда тихо плачет, утирая слезы ладонями. Мачо пытается ее обнять. Мачо (в полголоса): Ну, не плачь, зайчонок…Милый, хороший мой…Ну, прости…Ну, хочешь, я скажу тебе, что я гнида, урод, что меня роняли в детстве каждые два часа? Нет, вру, каждый час. Я даже на колени не могу стать. Какой я мужик? Так! Колотая рана, которую, сколько не зашивай, все бередит и бередит… Хеда поднимает на Мачо глаза полные слез. Хеда (всхлипывая): Как красиво ты говоришь… Мачо: О-о! А как я пою, если б ты слышала?! Хеда (шмыгая носом): Ну, запой. Мачо обнимает девушку и, покачиваясь вместе с ней из стороны в сторону, монотонно декламирует. Мачо: Не так ложишься, мой Али, Какие женские привычки! Люблю лопаток миндали Чрез бисерные перемычки, Чтоб расширялася спина В два полушария округлых, Где дверь заветная видна Пленительно в долинах смуглых. Коралловый дрожит бугор, Как ноздри скакуна степного, И мой неутоленный взор Не ищет зрелища другого. О, свет зари! О, розы дух! Звезда вечерних вожделений! Как нежен юношеский пух Там, на истоке разделений! Когда б я смел, когда б я мог, О, враг, о, шах мой, свиться в схватке И сладко погрузить клинок До самой, самой рукоятки! Вонзить и долго так держать, Сгорая страстью и отвагой, Не вынимая, вновь вонзать И истекать любовной влагой! Разлился соловей вдали, Порхают золотые птички… Хеда (перебивает его): Ложись спиной вверх, Али, Отбросив женские привычки! Мачо снимает голову Хеды со своего плеча и с удивлением на нее смотрит. Мачо: Ты что, читала Кузмина? Хеда (с улыбкой): В институте. На втором курсе. Но Цветаеву я люблю больше… Кто создан из камня, кто создан из глины, - А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело – измена, мне имя – Марина, Я – бренная пена морская… Мачо с умилением разглядывает девушку, поправляет ей волосы, проводит пальцем по ее твердому, с упрямой ямочкой подбородку. Мачо: Знаешь, Хеда, я давно хотел тебе сказать… Хеда закрывает ему рот ладонью. Они смотрят друг на друга, пристально, глаза в глаза. Хеда целует его в губы жарким, долгим поцелуем. Мачо не открывает глаз. Он разомлел. ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. СПАЛЬНЯ В КВАРТИРЕ МАРИНЫ. Из душа, закутавшись в полотенце, выходит Марина. В коридоре, опираясь о стену, стоит Мачо. Марина: Как ты вошел? Мачо: Дверь была не заперта… Марина делает шаг к нему и прижимается плечом к стене. Марина: Прощения пришел просить? Мачо: Пришел… Марина медленно стягивает с себя полотенце, пока оно не падает к ее ногам. Мачо подходит к девушке. Целует ее в лоб. Марина: Фууу!…У тебя завелась женщина? Мачо: Брось, простоя я давно не был в душе… Мачо делает шаг к ванной, но Марина останавливает его жестом. Марина: Нет, я хочу вонючку! Марина хватает Мачо за руку, тащит в спальню, бросает на кровать. Они обнимаются. Мачо садится сверху, срывает с себя футболку, оставаясь при этом в брюках. Он покрывает девушку жаркими поцелуями, затем, задумавшись, садится на кровать по-турецки и смотрит в одну точку. Марина: И долго ты будешь так сидеть? Я соскучилась! Марина запускает руку в его расстегнутые брюки, сжимает член, пытаясь оживить его… Марина (с сожалением): He is not understand… Мачо отталкивает девушку, срывает простынь с кровати, заглядывает под матрац. Мачо: Где брайль? Марина: А-а, книга для слепых? Метла одна зачитала. Мачо: Марина, какая метла? Марина: Красивая, как царица Тамара… Мачо (удивленно): Хеда? Марина: Кажется.…Так мы будем трахаться, или нет? Мачо хватает майку, туфли и вы выходит из спальни. Марина падает на кровать, сворачивается клубком. Марина (скороговоркой): Я самая умная, самая нежная, самая сексуальная… ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. УЛИЦА В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ. По тротуару быстрым шагом идет Хеда. В руке – брайль. ВТОРАЯ УЛИЦА. Мачо бежит по замкнутой пешеходной улице с симметричными рядами фонарных столбов. Сбивает какого-то старика, помогает подняться. Это слепой в котелке и черных очках. Мачо идет по брусчатке. Рядом проходит еще один слепой, затем еще несколько. Мачо оглядывается – вся улица заполонена слепыми. ПЕРЕКРЕСТОК. Хеда подходит к старику в черных очках. Вкладывает брайль ему в руки. Хеда: Вот! - Забирайте вашу книгу! Старик открывает брайль, проводит пальцами по странице. Слепой: Он ее прочел? Хеда: Нет. Слепой: Пусть читает! Старик протягивает книгу Хеде, затем быстро уходит, стуча палочкой. Хеда догоняет его. Идет рядом. Хеда: Вы испортили ему жизнь. Вам мало? Слепой: Чтение, барышня, это каторга, а не морская про-гулка! ТРЕТЬЯ УЛИЦА. Мачо мечется по пешеходной зоне. Бежит то в одну сторону, то в другую. ВТОРАЯ УЛИЦА. Хеда и Старик идут по тротуару. Хеда плачет. Слепой: Слезы…Больше у тебя нет аргументов? Хеда: Приказывайте! Я все сделаю для него! Все! Старик останавливается, поворачивается лицом к Хеде… Слепой: Правда? Он ощупывает ладонью лицо Хеды, затем ее грудь, лоно, шарит пальцами по ягодицам и опять возвращается к лицу. Мимо снуют слепые в котелках и черных очках. Они поворачиваются к старику и Хеде, словно чуя запах бесплатного угощения. Слепые подходят все ближе, задевая Хеду по плечу, лапая ее руками - живой поток сластолюбцев. Старик стоит чуть в стороне, как регулировщик. Слепой: Не упрямься, Хеда. Ты сама этого хотела! Слепые, осмелев, начинают рвать на Хеде одежду, воруют остатки ее белья, не забыв вонзить пальцы в обнаженное тело – десятки рук, жаждущих наслаждений. ЧЕТВЕРТАЯ УЛИЦА. Мачо, расталкивая слепых, бежит по брусчатке. ВТОРАЯ УЛИЦА. Хеда стоит с закрытыми глазами, шатаясь от отвращения и подступившей к горлу тошноты. Слепой: Довольно… Слепые, как по команде, отходят от девушки. Слепой: Ты хорошо просила за него. Иди. Я подумаю, как ему помочь. Мачо подбегает к Хеде. Она стоит обнаженная. Все ее тело в ссадинах и кровоподтеках. Мачо срывает с себя майку, надевает на Хеду. Мачо: Сволочи! Уроды! Что они с тобой сделали!?! Где-то раздается скрежет тормозов, удар, затем визг колес, набирающих обороты. Мачо оттаскивает Хеду, чтобы дать проехать машине. На мостовой, раскидав руки, лежит слепой. На брусчатке, подхваченные ветром, катаются листы брайля. ЧЕЧНЯ. В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. Бандиты идут по деревне. Они хохочут, визжат, улюлюкают, точно дети, попавшие в Диснейленд. Из сарая доносится мычание коров, кудахтанье кур. Весельчаки вставляют новые обоймы, открывают огонь из автоматов. Сарай точно подкошенный заваливается на бок. Бандиты ликуют. Торпеда поджигает его из огнемета. У ДОМА «ОКЛАХОМЫ». Бандиты подходят к особняку с закрытыми наглухо металлическими ставнями. Торпеда: Зажрались чебуреки! Мед (по-русски): Оклахома. Это его дом. Он здесь сква-жины держит. Нефтяные. Торпеда: Ну, надо же?! У меня просто слюнки текут! А? - Хохол? Хохол (строго): Я же сказал, внутрь не входить! Торпеда: Что ты заладил, как мент! Это не делай, того нельзя! А может, я в сортире давно не был. По бумаге соскучился. Туалетной. Хохол поворачивается лицом к отряду. Смотрит в глаза бандитов, отдавших ему свое право на принятие решений. Хохол (брезгливо): «Оклахома», имя какое-то дурацкое. В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ». Выломав дверь, в прихожую один за другим вваливаются бандиты. ВОЗЛЕ ДОМА «ОКЛАХОМЫ». Чьи-то руки, появившись из-за кадра, навешивают амбарный замок на входную дверь. В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ». Бандиты с автоматами наперевес идут по лабиринту темных комнат. ВОЗЛЕ ДОМА «ОКЛАХОМЫ». Несколько пар других рук подпирают входную дверь широкой доской. В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ». Бандиты идут по скрипящим половицам, реагируя на шорохи и скрежет, продуваемого насквозь дома. Через щели в перегородке за непрошенными гостями следят чьи-то глаза. Торпеда: Темно, как у Кума в жопе! Ваха (по-русски): Кум это кто? Торпеда: Начальник «оперчасти». Бугор, царство ему не-бесное, из-за такой вот падлы ушел в отказ, а тот его, сучара, в ШИЗО, от звонка до звонка! Ромео (по-русски): А кто такой ШИЗО? Шизофреник, что ли? Торпеда, Хохол и Олигарх прыскают от хохота. Асланбек (по-русски): Слушай, Ромео, думай лучше о Джульетте! В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. По деревне, охваченной огнем, идут Монах и Москвич. Похоже, они потеряли своих, и не знают, как поступить. Монах (раздраженно): Самаритяне! Я же просил не расходиться. Ну, где их теперь искать? Где? Москвич (по-русски): Осталось два дома. Их мы еще не трогали. Проверим? В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ». Бандиты идут по большой гостиной, целясь в каждый угол. Здесь темно. Чья-то рука тянется к выключателю. Вспыхивает свет. Солдаты и подростки зами-рают в своих позах. Секунд пять они смотрят друг на друга, пытаясь понять, что произошло. Через перегородку, разделяющую дом на две половины, на них обрушивается целый шквал огня. В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. Москвич и Монах подбегают к дому «Оклахомы». Стучатся. Стрельба внутри дома от этого только нарастает. Пули мечутся по особняку, оставляя снаружи вмятины на железных ставнях. Монах стреляет из пистолета в навесной замок. Тот падает. Смолкает и стрельба. В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ». Монах и Москвич врываются в дом. Проходят галерею комнат, но ни солдат, ни подростков нигде нет. Москвич (по-русски): Эй! Где вы попрятались?! Ваха? Мед? Асланбек? Ромео? Грохот в гостиной. Москвич передергивает затвор, вбегает в гостиную. Сзади подходит Монах. На дощатом полу, усеянном гильзами, в беспорядке лежат трупы Торпеды, Хохла, Олигарха, Меда, Вахи, Асланбека и Ромео. Сквозь пулевые отверстия в перегородке на них падают косые лучи света. Легкий дымок струится из мертвых тел, нашпигованных горячим свинцом. Монах обходит стоящего в шоке Москвича, опускается на колени перед убитыми. Монах: Господи! Ты этого хотел? Этого? Москвич вырывает автомат из рук Меда и стреляет по перегородке. Москвич (на чеченском): Это вам за Меда! Москвич бросает оружие, берет автомат из рук Вахи, открывает из него огонь по мебельной стенке с телевизором и декоративными тарелками. Москвич (на чеченском): Это за Ваху! Москвич бросает оружие, берет ручной пулемет Асланбека, стреляет в книжный шкаф, музыкальный центр, дипломы, картину, старинные напольные часы. Москвич (на чеченском): Это за Асланбека! Москвич бросает пулемет, берет карабин Ромео, стреляет крупнокалиберными пулями. Со стены веером падают фотографии. Это целый тейп: прадеды, деды, отцы, внуки. Москвич (на чеченском): Это за Ромео! Последним выстрелом он вдребезги разносит настенный барометр. Москвич отбрасывает карабин, падает на пол, громко рыдает. Рядом садится Монах. Москвич утыкается ему в грудь лицом. |