«Зачистка» 10

Юрий Кузин

В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ.

Осколок от гранаты разбивает стекло в узком окне бойницы и застревает в стене напротив Мачо и Хеды.

Хеда: Что это было?
Мачо: Граната…Ф-1.

В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Индейцы и контрактники поднимаются с земли, подходят друг к другу.

Хохол: Что с местными будем делать?
Москвич (по-русски): Устроим им Персидский залив!
Хохол: Монах, а ты что скажешь?

Монах смотрит на индейцев, на солдат, затем поворачивается лицом к деревне.

Монах: Сожжем их дотла, как Содом и Гоморру.

Монах вскидывает автомат и дает по ближайшему дому длинную очередь. Индейцы и контрактники также вскидывают автоматы и стреляют в сторону дома.

В ШКОЛЬНОМ КОРИДОРЕ.

Мачо несет Хеду мимо парт, стоящих одна на другой вдоль стены.

Хеда (сопротивляясь): Стой! Куда ты меня тащишь? Отпусти! Я не хочу туда! Не хочу?!

Мачо входит в предбанник, открывает дверь на улицу, но тут же закрывает обратно.

Мачо: Да тише, ты! Раскудахталась! Видишь, вон там…

Он слегка приоткрывает дверь.

Хеда (удивленно): Солдаты?…Четверо?
Мачо: И чеченцев пятеро, если не больше.
Хеда: Вместе? Почему?

Мачо с иронической усмешкой смотрит на Хеду.

Мачо: Работа сближает…

В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Контрактники и подростки движутся цепью в сторону большого каменного особняка.

Хохол: В дом не входить. Действовать группами по два три бойца!

К дому подходит Хохол. Открывает огонь. Пули разносят в щепки оконные рамы, штакетник, черепицу, деревянное крыльцо. Торпеда из огнемета «Шмель» запускает внутрь дома струю пламени.

В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо несет Хеду по спортзалу. В центре баскетбольной площадки штакет-ником сложены маты. Пол вздыблен осколками. В потолке зияет дыра. Мачо задевает стойку со штангами и та с грохотом падает.

Мачо: Все, поздно бежать! (в отчаянии) Допрыгались! Доскакались!
Хеда: Успокойся, Мачо! Прошу, успокойся!
Мачо (гневно): Слушай, отъебись, А!?

Хеда наотмашь бьет солдата по щеке.

Хеда: За мат на Кавказе гяурам отрезают головы…

В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Бандиты окружают дом. Москвич идет первым, указывает Хохлу на что-то рукой.

Москвич (по-русски): Этот особнячок, потом те, что на окраине.

Москвич открывает стрельбу. Асланбек выпускает по дому снаряд из гранато-мета «Муха». Торпеда поджигает его «Шмелем».

В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо и Хеда сидят в центре зала на матах. Хеда тихо плачет, утирая слезы ладонями. Мачо пытается ее обнять.

Мачо (в полголоса): Ну, не плачь, зайчонок…Милый, хороший мой…Ну, прости…Ну, хочешь, я скажу тебе, что я гнида, урод, что меня роняли в детстве каждые два часа? Нет, вру, каждый час. Я даже на колени не могу стать. Какой я мужик? Так! Колотая рана, которую, сколько не зашивай, все бередит и бередит…

Хеда поднимает на Мачо глаза полные слез.

Хеда (всхлипывая): Как красиво ты говоришь…

Мачо: О-о! А как я пою, если б ты слышала?!

Хеда (шмыгая носом): Ну, запой.

Мачо обнимает девушку и, покачиваясь вместе с ней из стороны в сторону, монотонно декламирует.

Мачо:
Не так ложишься, мой Али,
Какие женские привычки!
Люблю лопаток миндали
Чрез бисерные перемычки,
Чтоб расширялася спина
В два полушария округлых,
Где дверь заветная видна
Пленительно в долинах смуглых.
Коралловый дрожит бугор,
Как ноздри скакуна степного,
И мой неутоленный взор
Не ищет зрелища другого.
О, свет зари! О, розы дух!
Звезда вечерних вожделений!
Как нежен юношеский пух
Там, на истоке разделений!
Когда б я смел, когда б я мог,
О, враг, о, шах мой, свиться в схватке
И сладко погрузить клинок
До самой, самой рукоятки!
Вонзить и долго так держать,
Сгорая страстью и отвагой,
Не вынимая, вновь вонзать
И истекать любовной влагой!
Разлился соловей вдали,
Порхают золотые птички…

Хеда (перебивает его):
Ложись спиной вверх, Али,
Отбросив женские привычки!

Мачо снимает голову Хеды со своего плеча и с удивлением на нее смотрит.

Мачо: Ты что, читала Кузмина?
Хеда (с улыбкой): В институте. На втором курсе. Но Цветаеву я люблю больше…

Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело – измена, мне имя – Марина,
Я – бренная пена морская…

Мачо с умилением разглядывает девушку, поправляет ей волосы, проводит пальцем по ее твердому, с упрямой ямочкой подбородку.

Мачо: Знаешь, Хеда, я давно хотел тебе сказать…

Хеда закрывает ему рот ладонью. Они смотрят друг на друга, пристально, глаза в глаза. Хеда целует его в губы жарким, долгим поцелуем. Мачо не открывает глаз. Он разомлел.

ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. СПАЛЬНЯ В КВАРТИРЕ МАРИНЫ.

Из душа, закутавшись в полотенце, выходит Марина. В коридоре, опираясь о стену, стоит Мачо.

Марина: Как ты вошел?
Мачо: Дверь была не заперта…

Марина делает шаг к нему и прижимается плечом к стене.

Марина: Прощения пришел просить?
Мачо: Пришел…

Марина медленно стягивает с себя полотенце, пока оно не падает к ее ногам. Мачо подходит к девушке. Целует ее в лоб.

Марина: Фууу!…У тебя завелась женщина?
Мачо: Брось, простоя я давно не был в душе…

Мачо делает шаг к ванной, но Марина останавливает его жестом.

Марина: Нет, я хочу вонючку!

Марина хватает Мачо за руку, тащит в спальню, бросает на кровать. Они обнимаются. Мачо садится сверху, срывает с себя футболку, оставаясь при этом в брюках. Он покрывает девушку жаркими поцелуями, затем, задумавшись, садится на кровать по-турецки и смотрит в одну точку.

Марина: И долго ты будешь так сидеть? Я соскучилась!

Марина запускает руку в его расстегнутые брюки, сжимает член, пытаясь оживить его…

Марина (с сожалением): He is not understand…

Мачо отталкивает девушку, срывает простынь с кровати, заглядывает под матрац.

Мачо: Где брайль?
Марина: А-а, книга для слепых? Метла одна зачитала.
Мачо: Марина, какая метла?
Марина: Красивая, как царица Тамара…
Мачо (удивленно): Хеда?
Марина: Кажется.…Так мы будем трахаться, или нет?

Мачо хватает майку, туфли и вы выходит из спальни. Марина падает на кровать, сворачивается клубком.

Марина (скороговоркой): Я самая умная, самая нежная, самая сексуальная…

ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. УЛИЦА В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ.

По тротуару быстрым шагом идет Хеда. В руке – брайль.

ВТОРАЯ УЛИЦА.

Мачо бежит по замкнутой пешеходной улице с симметричными рядами фонарных столбов. Сбивает какого-то старика, помогает подняться. Это слепой в котелке и черных очках. Мачо идет по брусчатке. Рядом проходит еще один слепой, затем еще несколько. Мачо оглядывается – вся улица заполонена слепыми.

ПЕРЕКРЕСТОК.

Хеда подходит к старику в черных очках. Вкладывает брайль ему в руки.

Хеда: Вот! - Забирайте вашу книгу!

Старик открывает брайль, проводит пальцами по странице.

Слепой: Он ее прочел?
Хеда: Нет.
Слепой: Пусть читает!

Старик протягивает книгу Хеде, затем быстро уходит, стуча палочкой. Хеда догоняет его. Идет рядом.

Хеда: Вы испортили ему жизнь. Вам мало?
Слепой: Чтение, барышня, это каторга, а не морская про-гулка!

ТРЕТЬЯ УЛИЦА.

Мачо мечется по пешеходной зоне. Бежит то в одну сторону, то в другую.

ВТОРАЯ УЛИЦА.

Хеда и Старик идут по тротуару. Хеда плачет.

Слепой: Слезы…Больше у тебя нет аргументов?
Хеда: Приказывайте! Я все сделаю для него! Все!

Старик останавливается, поворачивается лицом к Хеде…

Слепой: Правда?

Он ощупывает ладонью лицо Хеды, затем ее грудь, лоно, шарит пальцами по ягодицам и опять возвращается к лицу. Мимо снуют слепые в котелках и черных очках. Они поворачиваются к старику и Хеде, словно чуя запах бесплатного угощения. Слепые подходят все ближе, задевая Хеду по плечу, лапая ее руками - живой поток сластолюбцев. Старик стоит чуть в стороне, как регулировщик.

Слепой: Не упрямься, Хеда. Ты сама этого хотела!

Слепые, осмелев, начинают рвать на Хеде одежду, воруют остатки ее белья, не забыв вонзить пальцы в обнаженное тело – десятки рук, жаждущих наслаждений.

ЧЕТВЕРТАЯ УЛИЦА.

Мачо, расталкивая слепых, бежит по брусчатке.

ВТОРАЯ УЛИЦА.

Хеда стоит с закрытыми глазами, шатаясь от отвращения и подступившей к горлу тошноты.

Слепой: Довольно…

Слепые, как по команде, отходят от девушки.

Слепой: Ты хорошо просила за него. Иди. Я подумаю, как ему помочь.

Мачо подбегает к Хеде. Она стоит обнаженная. Все ее тело в ссадинах и кровоподтеках. Мачо срывает с себя майку, надевает на Хеду.

Мачо: Сволочи! Уроды! Что они с тобой сделали!?!

Где-то раздается скрежет тормозов, удар, затем визг колес, набирающих обороты. Мачо оттаскивает Хеду, чтобы дать проехать машине. На мостовой, раскидав руки, лежит слепой. На брусчатке, подхваченные ветром, катаются листы брайля.

ЧЕЧНЯ. В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Бандиты идут по деревне. Они хохочут, визжат, улюлюкают, точно дети, попавшие в Диснейленд. Из сарая доносится мычание коров, кудахтанье кур. Весельчаки вставляют новые обоймы, открывают огонь из автоматов. Сарай точно подкошенный заваливается на бок. Бандиты ликуют. Торпеда поджигает его из огнемета.

У ДОМА «ОКЛАХОМЫ».

Бандиты подходят к особняку с закрытыми наглухо металлическими ставнями.

Торпеда: Зажрались чебуреки!

Мед (по-русски): Оклахома. Это его дом. Он здесь сква-жины держит. Нефтяные.
Торпеда: Ну, надо же?! У меня просто слюнки текут! А? - Хохол?
Хохол (строго): Я же сказал, внутрь не входить!
Торпеда: Что ты заладил, как мент! Это не делай, того нельзя! А может, я в сортире давно не был. По бумаге соскучился. Туалетной.

Хохол поворачивается лицом к отряду. Смотрит в глаза бандитов, отдавших ему свое право на принятие решений.

Хохол (брезгливо): «Оклахома», имя какое-то дурацкое.

В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ».

Выломав дверь, в прихожую один за другим вваливаются бандиты.

ВОЗЛЕ ДОМА «ОКЛАХОМЫ».

Чьи-то руки, появившись из-за кадра, навешивают амбарный замок на входную дверь.

В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ».

Бандиты с автоматами наперевес идут по лабиринту темных комнат.

ВОЗЛЕ ДОМА «ОКЛАХОМЫ».

Несколько пар других рук подпирают входную дверь широкой доской.

В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ».

Бандиты идут по скрипящим половицам, реагируя на шорохи и скрежет, продуваемого насквозь дома. Через щели в перегородке за непрошенными гостями следят чьи-то глаза.

Торпеда: Темно, как у Кума в жопе!
Ваха (по-русски): Кум это кто?
Торпеда: Начальник «оперчасти». Бугор, царство ему не-бесное, из-за такой вот падлы ушел в отказ, а тот его, сучара, в ШИЗО, от звонка до звонка!
Ромео (по-русски): А кто такой ШИЗО? Шизофреник, что ли?

Торпеда, Хохол и Олигарх прыскают от хохота.

Асланбек (по-русски): Слушай, Ромео, думай лучше о Джульетте!

В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

По деревне, охваченной огнем, идут Монах и Москвич. Похоже, они потеряли своих, и не знают, как поступить.

Монах (раздраженно): Самаритяне! Я же просил не расходиться. Ну, где их теперь искать? Где?
Москвич (по-русски): Осталось два дома. Их мы еще не трогали. Проверим?

В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ».

Бандиты идут по большой гостиной, целясь в каждый угол. Здесь темно. Чья-то рука тянется к выключателю. Вспыхивает свет. Солдаты и подростки зами-рают в своих позах. Секунд пять они смотрят друг на друга, пытаясь понять, что произошло. Через перегородку, разделяющую дом на две половины, на них обрушивается целый шквал огня.

В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Москвич и Монах подбегают к дому «Оклахомы». Стучатся. Стрельба внутри дома от этого только нарастает. Пули мечутся по особняку, оставляя снаружи вмятины на железных ставнях. Монах стреляет из пистолета в навесной замок. Тот падает. Смолкает и стрельба.

В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ».

Монах и Москвич врываются в дом. Проходят галерею комнат, но ни солдат, ни подростков нигде нет.

Москвич (по-русски): Эй! Где вы попрятались?! Ваха? Мед? Асланбек? Ромео?

Грохот в гостиной. Москвич передергивает затвор, вбегает в гостиную. Сзади подходит Монах. На дощатом полу, усеянном гильзами, в беспорядке лежат трупы Торпеды, Хохла, Олигарха, Меда, Вахи, Асланбека и Ромео. Сквозь пулевые отверстия в перегородке на них падают косые лучи света. Легкий дымок струится из мертвых тел, нашпигованных горячим свинцом. Монах обходит стоящего в шоке Москвича, опускается на колени перед убитыми.

Монах: Господи! Ты этого хотел? Этого?

Москвич вырывает автомат из рук Меда и стреляет по перегородке.

Москвич (на чеченском): Это вам за Меда!

Москвич бросает оружие, берет автомат из рук Вахи, открывает из него огонь по мебельной стенке с телевизором и декоративными тарелками.

Москвич (на чеченском): Это за Ваху!

Москвич бросает оружие, берет ручной пулемет Асланбека, стреляет в книжный шкаф, музыкальный центр, дипломы, картину, старинные напольные часы.

Москвич (на чеченском): Это за Асланбека!

Москвич бросает пулемет, берет карабин Ромео, стреляет крупнокалиберными пулями. Со стены веером падают фотографии. Это целый тейп: прадеды, деды, отцы, внуки.

Москвич (на чеченском): Это за Ромео!

Последним выстрелом он вдребезги разносит настенный барометр. Москвич отбрасывает карабин, падает на пол, громко рыдает. Рядом садится Монах. Москвич утыкается ему в грудь лицом.